18 янв 2018

Вновь «о борьбе» с урожаем

Вновь «о борьбе» с урожаем или куда идет локомотив российской экономики.

Тулохонов Арнольд Кириллович
(aktulohonov@binm.ru)
академик РАН,
научный руководитель Байкальского института природопользования
Сибирского отделения Российской академии наук (БИП СО РАН)
(г. Улан-Удэ)

Аннотация. В статье определены основные аспекты развития сельского хозяйства России. Проведен анализ эффективности государственной поддержки сельского хозяйства. Обоснован вывод о том, что в условиях рыночной экономики сельскохозяйственная наука не может существовать без государственной поддержки. Подчеркивается, что главным условием стабильности государственного устройства России в новых геополитических и экономических реалиях остается задача сохранения потенциала сельского населения.

Ключевые слова: Экономика сельского хозяйства, продовольственная безопасность, сельскохозяйственная наука, государственная поддержка сельского хозяйства

 

После принятия известного Федерального закона «О Российской академии наук, реорганизации государственных академий наук и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» деятельность академии науки существенно расширилась, теперь в сферу ее ответственности вошли проблемы обеспечения продовольственной безопасности страны, решение текущих и перспективных задач развития  аграрного комплекса и социальных проблем села, которые в рыночных условиях чаще всего имеют разные векторы интересов.

Впервые за многие годы, действующие и бывшие руководители отрасли, ведущие экономисты приводят многочисленные цифры, демонстрирующие современные достижения сельского хозяйства. По данным академика А.Г. Аганбегяна (2017), на фоне общей стагнации экономики за 10 лет, продукция агрокомплекса выросла на 35%, прирост ВВП за счет сельского хозяйства в стране составил 4-5%, что обеспечило наполовину наш экономический рост. Феноменальные успехи аграрной отрасли позволили ей стать локомотивом социально-экономического роста России. Вслед за наукой бывший министр сельского хозяйства Е. Скрынник (2017) утверждает, что некогда возглавляемая ею отрасль, с 2000 по 2015 годы в 2 раза увеличила рост производства овощей и пшеницы, почти в 8 раз – рапса, сои и кукурузы, в конечном итоге к 2016 г. рентабельность сельского хозяйства выросла до 22 %, а доля прибыльных сельхозпредприятий увеличилась до 85%.

Как известно, статистика - вещь лукавая. Она же утверждает, что вместе с ростом производства сельского хозяйства, три года подряд сокращаются реальные доходы населения: в 2014 году они снизились на 0,7%, в 2015 – 3,2%, в 2016 – 5,9% (Эксперт, 2017). Эти цифры в сочетании с ростом числа людей, оставшихся за чертой бедности, разрушенными колхозными фермами, брошенными деревнями и обилием импортного продовольствия в наших магазинах, неизбежно рождают сомнения в конечной результативности аграрных достижений. Более того, возникает естественный вопрос, а тем ли курсом идет наш новый локомотив российской экономики?

На первый взгляд, небывалый урожай зерновых 2017 г. на российских полях, достигший более 130 млн. тонн вселяет большие надежды на решение проблемы продовольственной безопасности страны, о которой многие годы мечтает наше руководство. За счет экспорта зерновых планируется получить до 20 млрд. долларов, что значительно больше, чем от продажи российского вооружения. По законам рыночной экономики, рекордный урожай зерновых должен привести к снижению его стоимости, что может привести к росту производства мяса и молока.

Однако понемногу стихли победные реляции Минсельхоза. Та же статистика утверждает, что минимальная корзина продуктов питания к концу 2017 г., по сравнению с прошлым годом подорожала на 7%, и в том числе на хлеб и хлебобулочные изделия на 2,1%, на молоко и молочную продукцию на 3,5% (Гайва, 2017).

Более того, за прошедшие четверть века демократических реформ, потребление молока по сравнению с советским периодом сократилось на треть, и достигла уровня середины прошлого века. Такой дефицит вынуждает увеличивать импорт молочной продукции, достигший в 2016г. 6,4 млн. тонн. При этом, как ни странно, на фоне роста внутренних цен на молочную продукцию растет и ее экспорт, который в последние годы составляет около 300 млн. долл., что превышает достижения мясного животноводства (Инкижинова, 2017).

И причина здесь не только в аппетитах посредников и надбавках сетевых магазинов или в коррупции чиновников. Необходимо признать, что в очередной раз, по давней российской традиции лозунги «борьбы за урожай» сменились очередной кампанией «борьбы с урожаем».

Первый вопрос сегодня для сельчан: «Куда девать собранный с таким трудом хлеб?». Еще с советских времен на селе нет достаточного объема зернохранилищ, сушилок и элеваторов, а имеющиеся мощности забиты госрезервом и прошлогодним урожаем. По всем прогнозам, к будущему полевому сезону треть рекордных достижений может быть списана и не попадет даже в кормушки буренок.

Отсюда возникает другой вопрос: «Как реализовать результаты своего труда?». К примеру, в Новосибирской области валовый сбор зерна превысил в этом году 3 млн.тонн, что почти на 20 % превышает показатели 2016г. При этом закупочные цены упали по сравнению с прошлым годом с 11 тыс. рублей за тонну до 4 тыс. рублей, что значительно ниже себестоимости. При отсутствии емкостей для хранения и перерабатывающих производств, спросом пользуется только зерно высших категорий.  И так практически по всем крупнейшим российским аграрным регионам.

В этих условиях многие товаропроизводители стремятся продать свой урожай за границу. Однако и здесь проблемы: железная дорога и морской транспорт не в состоянии обеспечить возрастающие объемы экспортных поставок. Не хватает вагонов, а портовые сооружения, традиционно перевозившие минеральное сырье, не могут переработать «свалившийся» на них урожай, цены за эти перевозки доступны только крупным агрохолдингам. Правительство вновь вынуждено выделять субсидии товаропроизводителям на покрытие железнодорожных тарифов.

Следует отметить, что рост объема экспорта происходит при падении цен практически по всем основным группам продовольствия. Только с 2012 по 2015 годы стоимость пшеницы упала на 27%, ячменя - 26%, масла подсолнечного -  14%, муки - 35%. Одной из причин такого снижения цен является внутренняя конкуренция российских производителей, демпингующих свои товары на внешнем рынке. В отсутствии государственного регулятора, за последние два года число отечественных компаний экспортеров  зерна выросло примерно с полутысячи до более восьми сотен (Жога, 2017).

Подобная ситуация повторяет экспортную ориентацию  российских нефтегазовых компаний. Только здесь государство в стремлении повысить поступления в бюджет и переработку сырья на внутреннем рынке, вводит дополнительные налоги на вывоз сырой нефти и газа. Другая ситуация в аграрном секторе экономики, в котором для поощрения экспорта сняты таможенные пошлины на зерно до 1 июля 2018г.

Как результат, несмотря на все призывы руководства страны о переходе на высокотехнологичные производства, сырьевая «игла» нефтяной экономики России в последние годы дополняется увеличением экспортных поставок продукции сельского хозяйства, когда основная прибыль опять же достается зарубежным производителям. Там из нашего урожая получают продукцию с большой добавленной стоимостью, которая возвращается в российские магазины в виде хамона, моцареллы, пасты, чипсов и других деликатесов.

При такой экспортной политике, а точнее ее отсутствии, вряд ли можно надеяться, что прогнозируемая выручка от продажи наших сельхозпродуктов дойдет до государственной казны в ожидаемом объеме.

Для руководителей, не очень знакомых с историей, следует напомнить, что во времена С.Ю. Витте и П.А. Столыпина, в стремлении развития собственного кормопроизводства и животноводства, в России существовала особая наценка при вывозе зерна. В конечном итоге, продажа масла на внешнем рынке, целиком основанная на росте сибирского маслоделия, дала казне золота вдвое больше, чем вся сибирская золотопромышленность (Столыпин, Кривошеин, 1911).

В результате рекордных достижений крупного агробизнеса, мелкие и средние фермеры вынуждены отдавать свой урожай любым перекупщикам, которые предлагают цены значительно ниже себестоимости. Естественно возникает новый вопрос: «А кому нужны такие объемы урожаев, когда его невозможно достойно реализовать на внутреннем рынке, переработать, вывезти за границу или сохранить до лучших времен?».

И это только тонкий слой видимых проблем «борьбы с российским урожаем». Пресса и руководство, имеющее отношение к сельскому хозяйству, в лучших советских традициях докладывает, что село перестало быть «черной дырой» и бюджетные деньги, вложенные в аграрный комплекс, отдаются сегодня сторицей.

И действительно, по данным той же Е. Скрынник, сельскому хозяйству оказана беспрецедентная поддержка, которая за последние десять лет превысила сумму 3,5 трлн. руб.: в 2000 г. она составляла 9,4 млрд. руб., в 2017г. - 242 млрд. руб., что на 19 млрд. руб. больше чем в прошлом году. Ни одна отрасль российской экономики не получала ежегодно более, чем двукратное увеличение государственного финансирования. Кроме того, бюджет обеспечил субсидирование процентной ставки сельхозпредприятиям, провел реструктуризацию долгов, списал пени и штрафы на общую сумму почти 200 млрд. руб.

Таких примеров «пролившегося» над аграрным комплексом России финансового «дождя» еще не было в российской истории. По логике, той же рыночной экономики, можно было бы предположить, что выделяемые инвестиции, хотя бы в близкой пропорции должны повлиять на эффективность сельского хозяйства и уровень жизни российского населения. В ином случае появляются мысли о других, в том числе криминальных механизмах освоения этих огромных средств.

Подобные сомнения возникают и по той причине, что в официальной статистике и в прессе вряд ли можно найти перечень основных получателей бюджетного "пирога". За редким исключением, это крупнейшие сельхозпредприятия и регионы, в руководстве которых находятся люди, приближенные к вертикали власти и к финансовым потокам. Кроме элементарных «откатов», руководителям аграрного комплекса выгодно иметь дело с крупными товаропроизводителями, которые имеют возможность страхования убытков, гарантии банковского капитала, счета в зарубежных банках и контролируются соответствующими структурами.

Из этой ситуации следует вывод о том, что невиданный урожай на наших полях является не только следствием глобального потепления климата и заслуг тружеников села, а результатом гигантских объемов бюджетных вливаний, которые в советское время значительно в меньшем объеме направлялись на поддержание многочисленных малоэффективных коллективных хозяйств и в том числе на развитие сельской инфраструктуры.

В рыночной экономике эти государственные средства в основном пополняют банковские счета аграрных олигархов, которые обязаны в установленные сроки доложить об эффективном освоении выделенных государственных средств. Для таких финансовых потоков введены в оборот новые термины как: дотации, субсидии, субвенции, трансферты, беспроцентные кредиты. Кроме того, необходимо успеть получить прибыль, уйти от налогов и вывести капитал за границу.

При существующей кадровой неопределенности на всех уровнях власти, на такие операции должно уйти как можно меньше времени, пока у власти есть «свои люди». Здесь уже не до сельских клубов и школ. Все это и есть «классика» современного аграрного жанра и основное объяснение его небывалой «эффективности».

В России площадь сельхозугодий составляют 166 млн. га, из них 132,3 млн.га принадлежит крупным собственникам, малым крестьянским хозяйствам досталось 16 млн.га и еще 2,8 млн. га отписали на личные участки граждан (Гурдин, 2017). Основным поставщиком продовольственных товаров являются сельскохозяйственные предприятия Южного федерального округа, которые произвели в 2016г 58% всего урожая и еще 21% добавили аграрные регионы Поволжья и Урала, в которых основные площади наиболее плодородных черноземных почв находятся в собственности крупных агрохолдингов.

 Знаменитая «кущевская» история является ярким свидетельством событий, которыми сопровождался новый передел земли. Однако если на заре советской власти коллективизацию в интересах всего общества проводили коммунисты, то сегодня приватизацию для узкого круга лиц проводят их потомки - новые реформаторы. При этом оба этих разнонаправленных вектора, в равной степени, жестоки по отношению к прежним собственникам. Не случайно, на тех же степных просторах, знакомых еще из шолоховских произведений, в последние годы появилось множество погостов с бывшими хозяевами колхозных земель.

Теперь крупные агрохолдинги, имеющие доступ к бюджету, это огромные латифундии на бывших государственных землях. Оборотный капитал позволяет им приобретать современную технику, племенной скот, элитные семена и удобрения, использовать достижения современной науки и новые аграрные технологии, которые, как правило, куплены у зарубежных фирм. На фоне изношенного парка тракторов и комбайнов большинства сельхозпредприятий, почти половина российского парка сельхозмашин состоит из дорогостоящих импортных марок (Кудияров,2017). Можно предположить, что вряд ли они находятся в собственности мелких фермеров.

Общий рост бюджетного финансирования аграрной отрасли как-то «вуалирует» распределение средств на уровне товаропроизводителей. Еще десять лет назад, по данным В.Узуна (2008) из общего финансирования 35% субсидий пришлось на 346 крупных агрохолдингов. На всю остальную фермерскую Россию приходились оставшиеся 65%, а 4,2 тыс. мелких кооперативов и предприятий вообще не получили какой-либо поддержки из федерального бюджета. Вряд ли такая пропорция сегодня изменилась к лучшему. Для сравнения: крупнейшие фермы США, на долю которых приходится до половины товарной продукции получили лишь 12,2% субсидий, что объясняется ограничением максимального финансирования для отдельных хозяйств. В итоге конечным результатом российских аграрных реформ стало не только достижение рекордных урожаев, но и   продолжение традиций недавнего исторического прошлого, когда богатые богатеют, а бедные беднеют.

Для сравнения эффективности российского сельского хозяйства можно привести результаты деятельности аграрной отрасли Белоруссии, сохранившей систему государственного управления экономикой и полностью обеспеченной собственными продуктами питания. Более того, по официальным данным ФТС в 2015г., от наших соседей поступило 77,5% сливочного масла, 80,4% сыров и творога. По сравнению с 2000 г. импорт говядины увеличился почти в 15 раз, молока и масла в 4 раза (Белова, 2017). Следует отметить, что практически в каждом крупном российском городе есть фирменные магазины с белорусскими продуктами, соответственно эффективность аграрной отрасли значительно повышается за счет организации полного цикла от пашни до реализации конечной продукции.

Даже, если и предположить, что многое из этой продукции поступило к нам обычной контрабандой через открытые границы или реэкспортом, успехи Белоруссии в сельском хозяйстве не могут не восхищать. При этом здесь нет черноземов, гипертрофированного аграрного бюджета и других преференций, а есть эффективная государственная политика в сочетании с прозрачной коррупционной борьбой на всех уровнях власти.

Особой темой в аграрном секторе российской экономики является использование химических удобрений. С советских времен наша страна была одним из мировых лидеров в производстве химических удобрений. Сегодня, после спада 90-х годов, Россия превзошла советские объемы производства и достигла более 20 млн. тонн. Однако если в 1988 г. на внутренние нужды ушло почти 12 млн. тонн удобрений, то в последние годы его потребление едва превышает 2 млн. тонн. При этом в России вносят удобрений в 4-5 раз меньше чем в Евросоюзе. Еще более плачевная ситуация на российской периферии.  И вполне понятно, что рекордные урожаи без удобрений не бывают.

Между тем, можно констатировать удивительный факт, что применение удобрений в российском сельском хозяйстве за последнее время резко снизилось, а урожайность продукции земледелия почти в той же пропорции возросла.

В поисках объяснения такого парадокса следует признать, что использование химических удобрений в России возросло только на небольшой части черноземных угодий, производящих рекордные урожаи и принадлежащих крупным финансовым структурам, которые имеют средства на их приобретение. Сокращение поголовья домашнего скота в частном секторе резко сократило возможность использования органических удобрений, поэтому на всей остальной части огромной страны применение удобрений большей частью является экзотикой и не влияет на продуктивность земель.

Эффективность мясного и молочного животноводства достигается за счет применения импортных биодобавок, ветеринарных препаратов, в том числе лизина, который в основном поставляется из Китая. Однако с 22 декабря 2017 г. Россельхознадзор вводит запрет на поставку в Россию китайского лизина, что может существенно снизить эффективность продукции животноводства.

Кроме того, следует признать, что в большинстве российских регионов получить достойный урожай невозможно без мелиорации земель. Между тем, распалась вся система бывшего Министерства мелиорации и водного хозяйства СССР и сегодня в действующем состоянии находится лишь 27% мелиоративных систем (Клюев, 2017). К этому следует добавить, что с развалом плановой экономики разрушилась и вся агрохимическая служба, которая оценивала качественное состояние почв. На зарастающих кустарником заброшенных землях резко возросло количество лесных и торфяных пожаров. На селе остро не хватает и специалистов, что в сочетании с недостатком удобрений, низкой эффективностью мелиорации, определяет земледелие как планово убыточную отрасль.

В Бурятии расположенной в зоне рискованного сельского хозяйства из года в год сокращается площадь обрабатываемых земель. По итогам 2017г., на фоне российского изобилия, в республике погибла треть урожая, а на компенсацию потерь фермеры оформили документы на 309 млн. руб. При себестоимости 1 кг продовольственного зерна в 5,5 руб. на заявленную сумму можно купить более 50 тыс. тонн зерна без всяких затрат.

Следует отметить, что существующая аграрная политика с ориентацией на крупные хозяйства не решает проблемы занятости сельского населения. Более того, сокращение численности занятых на селе учитывается статистикой как положительный фактор повышения производительности труда российской экономики. Как правило, на таких промышленных производствах используется небольшой штат квалифицированных высокооплачиваемых, в том числе зарубежных кадров. В отличие от руководителей хозяйств советского времени, новые хозяева земли, как в далекие царские времена могут и не посещать свою собственность, соответственно у них нет необходимости вкладываться в развитие социальной инфраструктуры для села.

Мелкие фермеры не в состоянии конкурировать с промышленным производством, ни по объемам продукции, ни по ценообразованию, поскольку сетевым магазинам необходимы крупные поставки с гарантированными объемами и качеством. Кроме того, новые хозяева земли чаще всего юридически регистрируются по месту расположения головной фирмы в крупных городах, что исключает поступление налогов в местной бюджет. Поэтому со стороны окружающего местного населения, в условиях массовой сельской безработицы, такие предприятия вызывают резкое неприятие, иногда переходящее, по канонам классовой борьбы, в агрессивные действия.

В погоне за рекордными объемами производства руководство страны оставило без внимания другую, более главную функцию аграрной экономики – сохранение сельского населения. Здесь, уже не приходится говорить о современном развитии наших сел и деревень, во все времена сохранявших основу российской государственности (Тулохонов, 2014).

Только за период, между переписями 2002 и 2010 годов с карты России исчезло 8,5 тыс. сел и деревень и еще в 19,4 тыс. существующих почтовых адресов жизнь еще теплится, а их жители уже обходятся без света и транспортного сообщения. В результате урбанизации российское село за полвека потеряло почти 20 млн. человек и новая перепись населения только добавит новые миллионы сельчан покинувших малую родину.

После выхода известного постановления о реформе Российской академии наук, упразднена академия сельскохозяйственных наук с ее многочисленными институтами, агрохимическими, ветеринарными и семенными станциями. Теперь сотрудники вместо решения отраслевых задач сельского хозяйства вынуждены писать публикации в рейтинговые журналы, по которым теперь оценивается уровень их работы. В условиях рыночной экономики сельскохозяйственная наука не может существовать без государственной поддержки.

Крупный российский аграрный бизнес более всего стремится к быстрой окупаемости вложенных средств. Он мало заинтересован в создании новых российских районированных сортов сельскохозяйственных растений и высокопродуктивных пород животных, требующих длительной научной селекции. Значительно проще купить то же самое за границей. Хотя заведомо известно, что зарубежные аналоги мало приспособлены для суровых российских природных условий, а культурные растения требуют постоянного восстановления репродуктивных свойств.

Отсюда логично следует другой вывод о том, что сельское хозяйство, ориентированное только на крупнотоннажное производство на основе использования зарубежной техники и технологий, импортных поставок элитных семян и племенных животных не может гарантировать решение проблемы продовольственной безопасности страны.

На этом фоне в практику многих хозяйств Бурятии и других российских регионов вошли зарубежные поездки руководителей по изучению передового опыта, итогом которых становится приобретение по целевым программам и кредитам различных импортных высокопродуктивных молочных пород скота, дающих на родине рекордные надои. Как правило, такие эксперименты в наших реалиях не дают ожидаемых результатов по той простой причине, что новые фермеры не представляют сложность современного аграрного процесса и не могут обеспечить свое стадо необходимыми кормами, технологией содержания и племенной работой.

К числу важнейших задач сельскохозяйственной науки следует отнести проведение современного агроклиматического районирования всех обрабатываемых земель с учетом изменившихся за годы реформ природных условий, состояния почв и потребностей рынка. На огромной территории нашей страны невозможен единый механизм реформирования и реализации национальных проектов в разных областях экономики (Тулохонов, 2006). Регионы, имеющие различный аграрный потенциал не должны конкурировать между собой в производстве товаров одной номенклатуры, а более всего дополнять потребности всего российского населения в тех или иных продуктах питания, где определяющим фактором становится стоимость товара и его доступность, что предполагает восстановление функции Госплана.

Между тем, в последние годы основная часть российского сельского населения существует в режиме «самообеспечения». При этом оно уже не надеется на государственную поддержку, которое обложено неподъемными для села бюрократическими процедурами. В наши дни фермерство более всего нуждается от государства в восстановлении системы потребкооперации, которое могло бы обеспечить закуп продукции и ее реализацию, а вместо мелких «подачек» и кредитов, приходящих уже после сбора урожая, обеспечило бы достойную ценовую политику продуктов органического сельского хозяйства.

В этих условиях на российской периферии появляется новое явление для наших дней - возрождение фермерских хозяйств на родовых землях. В Республике Бурятия подобным образом вновь осваиваются брошенные земли в удаленных от столицы районах, где преобладает коренное население, которое еще сохраняет связи с малой родиной. При этом оно большей частью ориентировано на традиционное мясное животноводство на основе использования аборигенных пород скота, максимально приспособленного к использованию подножного корма и суровым климатическим условиям Великой степи. Такие мелкотоварные семейные предприятия чаще всего не входят в систему государственной статистики и поэтому не портят его показатели.

Из всей этой ситуации следует главный вывод о том, что локомотив аграрной экономики должен обеспечивать не только рекордные достижения в производстве отдельных видов продовольствия, а более всего стремиться к системному решению основных проблем всей отрасли, в первую очередь повышению уровня жизни российского населения. Отдельные, даже самые радужные показатели статистики, не скрывают состояние всего сельского хозяйства, включая рост цен на продовольствие, недостаток удобрений и как результат прогрессирующее ухудшение качества земельных угодий, нехватку квалифицированных кадров и безработицу на селе, разрушение системы мелиорации и другие проблемы. В конечном итоге массовое сокращение сельского населения страны и есть основной показатель состояния российского села и всей аграрной отрасли.

Приоритетной задачей сельского хозяйства становится не просто увеличение объемов продукции и экспорт продовольственного сырья, а прежде всего ее переработка на внутреннем рынке с целью получения продовольственных товаров с более высокой добавленной стоимостью. Кроме того, следует ограничить чрезмерную эксплуатацию южных российских черноземов, продуктивность которых мы обязаны сохранить для будущих поколений. Повышение эффективности аграрного сектора экономики предполагает введение механизма рентных отношений, который наряду с более объективным перераспределением бюджетных средств должен стимулировать сельскохозяйственное производство в регионах с менее плодородными землями и природно-климатическими условиями.

Следует изменить представление о продовольственной безопасности страны, которое традиционно понимается как простое достижение абстрактных показателей производства и потребления собственных продуктов питания на душу населения. Между тем, такая задача должна решаться на базе использования новых технических средств, современных наукоемких технологий, отечественных высокопродуктивных семян и пород животных, созданных в российских условиях и не зависящих от экспортных поставок.

Главным условием стабильности государственного устройства России в новых геополитических и экономических реалиях остается задача сохранения потенциала сельского населения. Российское село по-прежнему остается основным источником пополнения продовольственной корзины для основной части населения, а кроме того, относится к главным социальным скрепам нашего общества, сохраняющим территориальную целостность и устойчивость государства.  

Литература:

1. Аганбегян А.Г.(2017) Сельское хозяйство – локомотив социально-экономического роста России // ЭКО. № 5. С. 5-22. [Aganbegyan A.G.(2017) Agriculture as a Driving Force of the Russia Social and Economic Growth.  ECO, No. 5,  pp. 5-22. (In Russian)].
2. Белова Т.Н. (2017). Искусство аграрной политики: протекционизм или свободная торговля? // ЭКО.  № 5. С. 61-75. [Belova T.N. (2017) The Art of Agrarian Politics: Protectionism or Free Trade? ECO, No. 5,  pp.61-75. (In Russian)].
3. Гайва Е. (2017) Меню на завтра // Российская газета. № 7420. 9 ноября. [Gayva E. (2017) Menu for tomorrow. Rossiyskaya Gazeta, No.7420, November 9 (In Russian)].
4. Гурдин К. (2017) Неведомое село // Аргументы недели. №17 (458), 14 мая. [Gurdin K. (2017) An unknown village. Arguments of the Week, No. 17 (458), May 14 (In Russian)].
5. Жога Г. (2017)  Южный цвет // Российский экспортер. №3 (5) С.106-111.  [Zhoga G.(2017)  Southern color. Russian exporter, No. 3(5), pp. 106-111. (In Russian)].
6. Инкижинова С.(2017) Просто люди у нас бедные // Эксперт. №34. С.22-24. [Inkizhinova S.(2017) It's just that we have poor people.  Expert, No. 22-34, pp. C.22-24. (In Russian)].
7. Клюев Н.Н. (2017) Аграрное природопользование в российских регионах: эколого-ресурсный  «диссонанс». // Известия РГО. Том 149.  вып.3. – С.4-13.   [Klyuev N.N. (2017) Agrarian nature management in the Russian regions: ecological and resource "dissonance". News of the RGO, Volume 149,  pp. 4-13. (In Russian)].
8. Кудияров С. (2017) Возможности роста. Экспорт продукции энергетического машиностроения в 2016 году // Российский экспортер №3 (5). С.78-83 [Kudiyarov S. (2017) Opportunities for growth. Export of power engineering products in 2016. Russian Exporter, No. 3 (5),  pp.78-83. (In Russian)].
9. Скрынник Е.Б. (2017) В борьбе за продовольственный суверенитет // Эксперт, № 1-2. С. 38-39. [Skrynnik E.B. (2017).  In the struggle for food sovereignty. Expert, No. 1-2,  pp. 38-39. (In Russian)].
10. Столыпин П.А., Кривошеин А.В. (1911) Поездка в Сибирь и Поволжье. Записка. - Спб.  [Stolypin P.A., Krivoshein A.V. (1911)  A trip to Siberia and the Volga region. A note. St. Petersburg  (In Russian)].
11. Тулохонов А.К. (2006)  О подходах к реализации национальных проектов // Экономист. №5. С.10-12 [Tulokhonov A.K. (2006) On the approaches to the implementation of national projects. Economist, No. 5, pp. 10-12 (In Russian)].
12. Тулохонов А.К. (2014) Политическая география Северной Азии в условиях глобализации или как обустроить российскую периферию. – Улан-Удэ: ЭКОС [Tulokhonov A.K. (2014) Political geography of North Asia in the context of globalization or how to equip the Russian periphery. - Ulan-Ude: ECOS. (In Russian)].
13. Узун В.Я. (2008) Аграрная реформа в России: мифы и реальность // Вопросы экономики. №10. С. 139-155. [Uzun V.Ya. (2008) Agrarian Reform in Russia: Myths and Reality. Voprosy ekonomiki, №10, pp. 139-155. (In Russian)].   

Again about "the struggle" with the harvest or where the engine of the Russian economy is going.

Arnold Tulokhonov

Authors affiliation: Baikal Institute of Nature Management of The Siberian Branch of the Russian academy of Science (Ulan-Ude, Russia), Scientific leader, Professor of the RAS, e-mail: aktulohonov@binm.ru

The article defines the main aspects of the development of Russian agriculture. The analysis of the effectiveness of state support for agriculture was carried out. It is concluded that in a market economy, agricultural science can not exist without state support. It is emphasized that the main condition for the stability of the state structure of Russia in the new geopolitical and economic circumstances remains the task of preserving the potential of the rural population.

Keywords: Agriculture economics, food security, agricultural science, state support for agriculture